C момента трагедии в колонии в оккупированной Оленовке (Еленовке) прошел год. Один из бараков исправительной колонии в поселке Оленовка в Донецкой области был разрушен в ночь на 29 июля 2022 года. Погибли как минимум 53 из 193 содержавшихся там украинских военнопленных, в том числе пленные с «Азовстали».
Российское командование и пророссийские сепаратисты в Донецке тогда заявили, что удар по колонии был нанесен украинской армией с применением американской системы залпового огня HIMARS. В Украине произошедшее назвали массовой публичной казнью и российским терактом. Через день после трагедии в твиттере посольства России в Великобритании появилась запись, что бойцы полка «Азов» заслуживают унизительной смерти. «Настоящее время» публикует рассказы родных, погибших той ночью украинских военных.
«Арина, тут творится ужас: либо погибну, либо плен»
Десять месяцев Арина Хаванских жила надеждой, что ее муж Сергей жив и вернется из плена, пока месяц назад не получила окончательные результаты экспертизы ДНК.
«20 июня мне позвонили и сказали, что есть второе совпадение: что он погибший, — говорит Арина Хаванских. — Все совпало. Мне прислали фото из морга. На фотографиях я узнала своего мужа».
Арина и Сергей родом из Мелитополя, который сейчас оккупирован Россией. Поженились за несколько месяцев до полномасштабной войны, мечтали об обычной семейной жизни, как у всех. «Муж, жена, дом, машина, дети, собака, все по стандарту, — говорит Арина. — Именно этого мы и хотели. Именно это мы и пытались построить. В тот дом, где мы жили, я не вернусь точно. Там много воспоминаний, там много встреч с друзьями было, и вряд ли я туда вернусь».
Перед полномасштабной войной, вспоминает Арина, они с мужем много времени проводили вместе: «Последние полтора-два месяца мы с ним просто вот так телефоны выключали, компьютеры закрывали. И лежали, брали какую-то вкусняшку, смотрели какие-то фильмы. Наверное это какое-то чутье было, что мы больше не увидимся».
24 февраля 2022-го они виделись в последний раз. Сергей в составе полка «Азов» три месяца держал оборону на «Азовстали». Но в конце мая вместе с другими защитниками Мариуполя получил приказ сложить оружие, чтобы сохранить жизнь.
«Он мне сказал: „Арина, тут творится ужас“. Говорит, есть два варианта — либо я здесь, в Мариуполе, погибну, либо это будет плен. Других вариантов нет. По сути, так оно и получилось», — рассказывает Арина Хаванских.
Она показывает последнее СМС от мужа, которое он написал с «Азовстали» перед пленом: «Мы собираемся уже. Смотри меня по новостям. Все, я уничтожаю телефон, люблю тебя и увидимся».
«В плен они выходили нехотя, но у них была надежда. Мой муж, он в этот плен верил. Потому что плен был под гарантиями международных организаций. И мой муж этому доверился», — добавляет Арина.
Одним из посредников между российской и украинской сторонами при сдаче защитников «Азовстали» в плен был Международный комитет Красного Креста. Сейчас на все обвинения в случившемся со стороны родственников военнопленных в организации отвечают: комитет никаких гарантий не давал, а просто обеспечивал выход украинских бойцов с территории завода и регистрацию их данных, но не более.
«Конечно же, у нас нет ключей от тюрьмы. Мы не можем открыть двери с ноги, зайти и сказать: „Мы сейчас будем проведывать этих людей“. То есть нам все равно должны гарантировать доступ. Да, международное право обязывает стороны пускать нас туда и не ограничивать количество наших визитов, но исполнение этого права зависит фактически от стороны, которая удерживает этих людей», — говорит представитель Красного креста Александр Власенко.
«Проблема в том, — считает уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец, — что когда им выгодно, они показывают, что у них с русскими есть прямая коммуникация. А когда им выгодно показать, что такой коммуникации нет, легче всего сказать, что мы не можем их критиковать. Они нас никуда не пускают, поэтому делаем то, что можем. А если вы как государство будете на нас давить, то знайте, что это приведет к ухудшению ситуации. А я говорю, куда еще хуже? Вы своими действиями защищаете российскую сторону. В этом есть проблема».
«Виталий был патриотом настоящим»
«Виталик, когда звонил мне, сказал: „Я в Еленовке“. Сказал, что не видел никакого Красного креста и что все очень плохо», — впоминает Уляна Осиння, невеста погибшего в Оленовке Виталия. Он тоже погиб в том бараке в ночь на 29 июля. Похоронить его она смогла только за неделю до годовщины трагедии. Тела российская сторона передала в октябре. Все это время шел процесс идентификации.
«Это было, конечно, ужасно, но сейчас уже легче намного, — говорит Уляна. — Первые дни не хотелось ни выходить никуда, никого не слышать, не видеть. Ничего не хотелось».
Уляна решила исполнить последнее желание погибшего. Это помогло ей морально: «Последнее его желание было, чтобы я закончила автошколу. Может, это кто-то видел там сверху, что мне это надо. Он мне позвонил из плена, поздравил с окончанием университета. Спросил: ты закончила, сдала экзамены, все хорошо? И мне это так удивительно было, потому что человек сидит в плену, я думаю, какие экзамены, про что он думает вообще? Он мне сказал: „Иди закончи автошколу“».
Уляна и Виталий знакомы еще со школы. Вместе были восемь лет.
«Я всегда, когда сейчас что-то происходит, я вспоминаю, как бы сделал он, и я поступаю также точно. Никому никогда не отказываю в помощи. Он меня этому научил. И именно любить свою страну он меня научил. Он был патриотом настоящим», — плачет Уляна.
По данным ГУР Украины, организаторами и исполнителями убийства военнопленных в Оленовке являются наемники ЧВК Вагнера, которые действовали по приказу своего главы Евгения Пригожина. Однако это якобы не было согласовано с российским Минобороны. За год после трагедии Украина открыла ряд уголовных производств, смогла вернуть тела 54-х погибших и освободить из плена нескольких свидетелей взрыва в колонии.
В Офисе генпрокурора, ссылаясь на выводы международных экспертов, ранее заявляли, что помещение колонии было уничтожено не ракетами, а термобарическим оружием. То есть взрыв был изнутри. Это подтверждает характер повреждения здания, а также отсутствие кратера от удара. Управление Верховного комиссара ООН по правам человека задокументировало, что незадолго до взрыва в Оленовской колонии 193-х украинских военнопленных по списку перевели в барак, который был переделан из промышленного ангара под жилой.
«И по всем данным, мы можем утвердительно говорить, что это было заранее спланированная акция такой казни, когда заранее был построен отдельный барак, — говорит уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец. — Туда накануне взрыва были переведены военнослужащие этого воинского формирования. Потом внутри был взорван снаряд, который дает очень большую температуру. Это подтверждают и наши эксперты, и международные эксперты. Это ни в коем случае не мог быть никакой там снаряд „Хаймарса“ или „Града“, выпущенного с территории Украины. То есть элементарные вещи. Вы сами посмотрите фотографии, видео. Там четко видно, что тела погибших, они в том же положении, в котором они находились. Они сидят, лежат. Они обугленные».
«Самый главный вопрос для нас: почему забрали именно этих людей, — говорит Уляна Осиння. — Как были составлены эти списки, по каким критериям их выбирали, что именно там произошло. Уже почти год, а мы до сих пор не знаем правды, есть только версии и все».
«Мы в случайность этих списков не верим, — продолжает Арина Хаванских. — Да, мы не можем найти какую-то логическую связь между каждым из бойцов, потому что они разного возраста и звания. У каждого род деятельности в „Азове“ был разный, стаж службы был разный. Это разные роты и подразделения. И медики, и минометчики, и разведчики. То есть логической цепочки мы найти не можем, но мы уверены, что эти списки не случайны».
Количество военнопленных, погибших в результате взрыва, могло быть значительно меньше, если бы тяжелораненые получили неотложную медицинскую помощь. Этот факт официально задокументировала ООН. Выжившие имели многочисленные травмы, включая ожоги и осколочные раны. Именно поэтому несколько человек скончались из-за потери крови прямо на земле у входа в барак. Только через пять-семь часов после взрыва выживших военнопленных отвезли в больницу в Донецк.
«Те, кто были в этом бараке, они небольшими группами сразу начали переводить в разные места, — говорит уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец. - Причем частично вывозили их на территорию Российской Федерации, потом снова возвращали на временно окупированную территорию Украины. Знаете, постоянно так старались, чтобы мы потеряли ниточки, где находятся наши ребята. Но им это не удалось. Мы все равно знаем, где они есть, что примерно с ними происходит. И как бы Российская Федерация нам ни препятствовала, мы все равно знаем, что на самом деле там произошло. Проблема в том, что нам надо это доказать официально и показать всему миру».
В январе ООН расформировала миссию по расследованию фактов убийства украинских военнопленных. Главные причины — нет доступа к месту преступления и отсутствуют гарантии безопасности.
В Организации Объединенных Наций 25 июля 2023 года заявили, что взрыв в колонии в Еленовке, в результате которого погибли 53 украинских пленных, не был вызван ракетой HIMARS. Такой вывод эксперты организации сделали на основании свидетельств выживших военных, с которыми им удалось поговорить, а также анализа имеющейся дополнительной информации в соответствии с установленной методологией УВКПЧ.
«Хотя точные обстоятельства инцидента в ночь с 28 на 29 июля 2022 года остаются неясными, доступная информация и наш анализ позволяют Управлению сделать вывод, что он не был вызван ракетой HIMARS», — говорится в сообщении организации.
При этом там отметили, что на данном этапе невозможно установить ни конкретный источник взрыва, ни точное направление, с которого мог быть произведен выстрел.
В ООН также напомнили, что военнопленные находятся под защитой международного гуманитарного права.
«Военнопленные, которые были ранены или погибли в Оленевке, и члены их семей заслуживают того, чтобы правда стала известна, а виновные в нарушениях международного права понесли ответственность».
После этого родственники погибших и раненых решили объединиться и создали организацию, чтобы вместе добиваться правды и возобновления справедливого расследования.
«Мы ездили в Женеву, — рассказывает Арина Хаванских. — Мы встречались с секретариатом. Нам сказали, что миссию по Еленовке возобновить невозможно будет, потому что главная отговорка — они не могут попасть на место происшествия. Но, опять же, место происшествия — это не единственное доказательство».
«Военное преступление не имеет срока давности — это небыстрый процесс, он сложный, — считает уполномоченный Верховной рады Украины по правам человека Дмитрий Лубинец.- Россия будет делать все, чтобы никогда мир не узнал правды. Официальной правды. Мы как государство будем делать все, чтобы мир никогда не забыл публичную казнь украинских военнослужащих, которую устроила Российская Федерация в Еленовке».
«Сергей был всем моим миром. Для чего продолжать это существование? Жизнью я это уже не назову»
«Мы все надеялись, что в плену будут соблюдены гарантии жизни, — говорит невеста погибшего пленного Ольга Андрианова. — А как выяснилось, плен — это не опция сохранения жизни. Вот та ночь, она показала, что плен — это вообще не опция сохранения жизни. И может случиться что угодно и когда угодно. Никакие Женевские конвенции там не работают».
Жених Оли Сергей Петренко тоже погиб в Оленовской колонии. Они встречались два года. Планировали пожениться.
«Когда есть ребенок, у тебя есть хотя бы какая-то мотивация жить дальше. А когда ребенка нет, ты остаешься одна. Для меня Сергей был всем моим миром и всей моей жизнью. На данный момент я вообще не понимаю, для чего продолжать это существование. Потому что жизнью я это уже не назову», — говорит Ольга.
У Оли не сохранилось ни одной совместной фотографии с Сергеем. Ее телефон сломался, а его был уничтожен на «Азовстали». Но недавно в бардачке машины она нашла нечто особенное: «У меня есть рентген его легких — мы ездили к врачу вместе. Ему там делали этот рентген, и он потом оставил его в машине. Я про него забыла. И недавно я его нашла в бардачке. Я хочу себе [сделать татуировку] с этими легкими, чтобы у нас были одни на двоих».
Иногда, говорит Оля, Сергей приходит к ней во снах. И это для нее сейчас лучшие моменты: «Мне приснилось, что он лежит рядом, и я вдыхаю его запах. И это было так реалистично. Знаете, я прямо во сне почувствовала его запах. Я так нюхала, нюхала. И говорю: „Я так по тебе соскучилась“. Я до сих пор считаю, что мы встречаемся. Потому что это мой единственный любимый человек на всю жизнь».
