Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне


В начале ноября член Постоянной комиссии по национальной безопасности Палаты представителей Марина Ленчевская, рассказывая о работе над проектом закона об амнистии, дважды упомянула представителей «конструктивной оппозиции». Те якобы присутствовали на обсуждении документа и вносили свои предложения. Однако конкретных фамилий участников дискуссии Ленчевская не привела. Разбираемся, что собой представляет «конструктивная оппозиция» в Беларуси, когда она появились и чем выгодна власти.

Краткая (в прямом смысле) история оппозиции в Беларуси

Митинг накануне референдума 1996 года. Фото: 90s.by
Митинг накануне референдума 1996 года. Фото: 90s.by

Прежде, чем начать разговор, необходимо определиться с терминами. Проще всего с «оппозицией». Например, «Большая российская энциклопедия» понимает под этим словом «группу, противостоящую правящим силам в рамках государственной системы или политической организации».

Термин появился в первой половине 18 века в Великобритании в условиях развития парламентаризма и первоначально при­ме­нял­ся для обо­зна­че­ния пар­ла­мент­ско­го меньшинства — то есть людей, принимающих участие в политике страны, но не определяющих ее. В 19 веке в Британской империи появились партии, после чего оппозиция и приняла преимущественно партийную форму (когда на выборах побеждают лейбористы, оппозицией становятся консерваторы, а также более мелкие партии — и наоборот).

На территории Беларуси, тогда входившей в состав Российской империи, такая оппозиция появилась в 1905 году — во время революции власть пошла на уступки и поменяла законодательство. Возникла Государственная Дума, куда смогли попасть депутаты, не разделявшие государственный курс. В парламенте вплоть до 1917 года заседали и депутаты из Беларуси, хотя они представляли российские, польские и еврейские, но не белорусские партии.

Приход к власти большевиков и установление их диктатуры быстро сделали существование оппозиции невозможным. Как отмечает «Большая российская энциклопедия», «режим является демократическим, если создает институциональные условия для свободного, легального функционирования оппозиции, которая имеет возможность прийти к власти в результате победы на выборах. Авторитарный режим допускает наличие оппозиции, однако ограничивает возможности ее деятельности и перекрывает ей доступ к власти. При тоталитарном режиме легальное существование оппозиции невозможно, попытки ее организации пресекаются с помощью репрессий».

Последняя ситуация как раз была характерна для СССР. Первые относительно свободные выборы случились лишь на излете существования этого государства — в 1989-м. В результате на Съезде народных депутатов сразу же появилась первое оппозиционное объединение — Межрегиональная депутатская группа. В 1990-м прошли частично свободные выборы в парламент БССР, где появилась оппозиция Белорусского народного фронта (БНФ).

Год спустя Беларусь стала независимой и одновременно демократической страной с относительно широкими возможностями для оппозиции. Неудивительно, что в 1994-м на первых президентских выборах победил Александр Лукашенко, выступавший с критикой действующей власти. В следующем году в стране еще прошли парламентские выборы, после которых в парламент попали оппозиционные депутаты.

Регистрация кандидатов в президенты. Слева направо: Александр Лукашенко, Василий Новиков, Вячеслав Кебич. Фото: газета «Свабода», 1994 год
Регистрация кандидатов в президенты в 1994 году. Слева направо: Александр Лукашенко, Василий Новиков, Вячеслав Кебич. Фото: газета «Свабода»

Но за первые два года после прихода Лукашенко к власти случились:

  • ввод силовиков в парламент и избиение депутатов (1995);
  • многочисленные нарушения при проведении двух референдумов, а также парламентских выборов (1995 и 1996), что ставит под сомнение законность их результатов;
  • принятие законов, не соответствующих Конституции, что неоднократно признавалось Конституционным судом;
  • монополизация государственных СМИ.

Финальной точкой стали события конца 1996 года, когда в результате референдума (его законность и результаты, напомним, ставятся под сомнение) в стране возникла суперпрезидентская республика, а баланс между различными ветвями власти был нарушен. Беларусь стала авторитарной страной.

Оппозиция в ней не исчезла, но попасть во власть она уже фактически не могла. Сперва в 1996-м ее выбросили из парламента. Из части депутатов Верховного Совета (избранного законным путем) с нарушениями сформировали Палату представителей — нижнюю палату только что созданного Национального собрания. Ее депутаты представляли только 43% избирателей, участвовавших в парламентских выборах. Оппозиционеров среди них не было.

На следующих же выборах оппозицию в парламент просто перестали пускать. Исключений было несколько (о них мы поговорим ниже), но они лишь подтверждают правило.

На сцене появляется «конструктивная оппозиция»

Женщина замахивается на портрет Лукашенко на митинге обманутых вкладчиков, 9 октября 1996 года. Фото: Reuters
Женщина замахивается на портрет Лукашенко на митинге обманутых вкладчиков, 9 октября 1996 года. Фото: Reuters

Что же произошло дальше, после фактического удаления реальной и привычной оппозиции из белорусской политики?

«Большая российская энциклопедия», выделяют сис­тем­ную и антисистемную оппозиции. Пер­вая «выступает против политики правительства, но не подвергает сомнению легитимность существующего политического строя, его принципы функционирования и основные ценности. Вторая противостоит не только господствующим в государстве силам, но и самому политическому режиму, добиваясь его устранения и замены другим, то есть политической революции».

При этом в энциклопедии отмечалось, что «в современных демократических странах антисистемная оппозиция включает право- и леворадикальные группировки, организации религиозных фундаменталистов; в авторитарных и тоталитарных государствах к ней могут относиться также демократически ориентированные группы». Последний пример как раз подходит к авторитарной Беларуси. На протяжении четверти века демократическая оппозиция настаивала на изменении избирательного законодательства и свободных выборах при допуске к ним международных наблюдателей. Регулярное участие противников Лукашенко в организованных им выборах (всеобщий бойкот случился лишь при выборах в парламент в 2000-м) не должно вводить в заблуждение: это был единственный легальный способ агитации, пропаганды своих взглядов и возможность получить кратковременный доступ в государственные СМИ. Недовольство общества существующей политической системой регулярно выливалось в протесты, особенно массовые случились после президентских выборов 2006, 2010 и 2020 годов.

Под словом «оппозиция» в Беларуси обычно понимают именно такую — антисистемную. Правда, после референдума 1996-го практически все ее представители подвергались преследованиям и репрессиям, а после 2020-го — оказались либо в тюрьме, либо были вынуждены уехать за границу. Но властям по-прежнему нужно было создавать видимость плюрализма и наличия в обществе разных мнений, которые якобы учитываются при выработке государственной политики. Здесь и пригодился другой термин.

В «Большой российской энциклопедии» упоминается «системная оппозиция», которая подразделяется по сво­им за­да­чам на «классическую» и «политических кон­ку­рен­тов» (последнее определение принадлежит исследователю Отто Киркхай­меру).

Пер­вая «стре­мит­ся к реа­ли­за­ции аль­тер­на­тив правительственной политике». Это, например, лейбористы Великобритании, находящееся в оппозиции к очередному консервативному правительству, республиканцы США, противостоящие администрации Джо Байдена. А «политическими конкурентами» энциклопедия называет людей, которые «расходятся с правящей группировкой лишь по тактическим вопросам». Кажется, это идеально подошло бы для белорусский ситуации — но использовать такой термин в пропаганде было бы сложно: все же он научный, а не массовый. К тому же его автор, немецкий антифашист Киркхаймер, после бегства из нацистской Германии одно время работал на ЦРУ. Поэтому вместо этого слова в Беларуси, как впрочем и в России, стал использоваться термин «конструктивная оппозиция» (уточним, что ученые используют этот термин немного в другом контексте, но мы исходим из белорусской практики).

Точной даты отсчета, когда он появился в публичном пространстве, мы не нашли. На сайте Лукашенко счет его упоминаний идет на десятки. Впервые это словосочетание встречается в 2003-м. Затем политик обращался к термину в 2004-м, 2005-м (о конструктивном взаимодействии с профсоюзами), в 2006-м, 2008-м, 2011-м и позднее. Представление о «конструктивной оппозиции» в его словах в целом повторяется.

Лукашенко напоминал, что в 1994-м «пришел из оппозиции, конструктивной, не националистической», хотя Россия тогда поддерживала Вячеслава Кебича. В этих словах есть доля истины. Москва действительно поддерживала тогдашнего премьера, а Лукашенко действительно критиковал не столько реальную власть в лице Кебича, а в первую очередь его соперников — главу парламента Станислава Шушкевича и главного оппозиционера Зенона Позняка. Но существовавшая тогда демократия не помешала ему прийти к власти. Теперь же он требовал соблюдения своих новых правил игры ото всех, не давая при этом своим оппонентам возможностей, которые имел сам. Лукашенко в итоге кардинально изменил существовавшую на момент его прихода к власти политическую модель, так что с точки зрения истории его правильнее было бы отнести к наиболее радикальной, антисистемной оппозиции.

Фото: Reuters
Референдум 2004 года. Фото: Reuters

В 2003-м Лукашенко сформулировал смысл термина «конструктивная оппозиция» наиболее точно: «В новых [местных] Советах количество мест, которые получили представители оппозиции, ничтожно. И это логично. Не надо плакать и говорить, что тут какой-то административный ресурс — приполз какой-то медведь в виде административного ресурса и все сломал. Все не сломаешь. Вряд ли смогут конструктивно они работать в местных органах самоуправления. Нет знаний, нет опыта, нет и понимания нашего курса». Последние слова ключевые. «Понимание курса» — следование политике, заложенной и проводимой самим Лукашенко.

Конкретный пример показывает, как этот термин понимается на практике. В 2006-м Лукашенко поблагодарил белорусских парламентариев «за конструктивную деятельность»: «Вы помните, как когда-то в этом Овальном зале бушевали страсти (в этом же помещении в 1990-е годы работал Верховный Совет, который затем ушел в оппозицию к Лукашенко. — Прим. ред.). Как только вы начали работать, заниматься делом, так и в обществе все стабилизировалось. В этом большая заслуга такого важного элемента власти, как наши законодатели. Поэтому благодарю вас за все, что вы сделали для народа».

Вот только за эти годы (1996−2006) депутаты инициировали не более 3,5% принятых законов. Остальные вносились самим Лукашенко или правительством, но парламентарии ни разу даже не предпринимали попытки наложить на них вето. Таким образом на практике деятельность «конструктивной оппозиции» — это абсолютное невмешательство в политику власти, полное с ней согласие и выражение осторожных пожеланий по отдельным частным вопросам.

Президентские гонки и спарринг-партнеры

Сергей Гайдукевич, 2013 год. Фото: TUT.BY
Сергей Гайдукевич, 2013 год. Фото: TUT.BY

Классическим примером «конструктивной оппозиции» стала династия Гайдукевичей. В 1994-м подполковник-ракетчик, лидер Либерально-демократической партии Сергей Гайдукевич сделал неправильную ставку и ориентировался на Кебича (о готовности поддержать Лукашенко политик заявил только через месяц после его избрания). Но затем ЛДП стала классическим примером «конструктивной оппозиции». Гайдукевич-старший выдвигал свою кандидатуру на выборах 2001, 2006, 2010 (тогда он сам снял свою кандидатуру) и 2015 годов. По официальным данным, он набрал, соответственно 2,48%; 3,48% и 3,3% голосов избирателей. При этом он всегда соглашался с итоговыми результатами, хотя другие кандидаты протестовали против фальсификаций выборов.

«Мне скажут: Сергей Васильевич, вы кандидатом в президенты ходили… Да, ходил! И правильно делал, что ходил. Потому что должна быть везде альтернатива. Но электорат у нас с Александром Григорьевичем, я чувствовал, был одинаковый. Потому что ничего мы разного не говорили», — говорил Гайдукевич-старший.

В благодарность политик в нулевые годы был депутатом Палаты представителей, в 2016-м стал членом Совета Республики. Спустя три года он передал сыну Олегу Гайдукевичу партию, а также возможность участвовать в выборах. В 2020-м тот зарегистрировал свою инициативную группу, но затем, как и его отец в 2010-м, отказался от участия в выборах и стал доверенным лицом самого Лукашенко. Теперь он активно выступает спикером, оправдывающим его действия.

Еще одним примером «конструктивного» кандидата в президенты стал Николай Улахович, с начала нулевых — бессменный лидер провластной Белорусской патриотической партии, а также лидер общественного объединения «Белорусское казачество». В 2015-м он принял участие в выборах (вместе с Гайдукевичем-старшим и представителем оппозиции Татьяной Короткевич), но набрал, по официальным данным, 1,67% голосов.

Фото: Facebook Андрея Дмитриева
Андрей Дмитриев и Татьяна Короткевич. Фото: Facebook Андрея Дмитриева

Пожалуй, на статус «конструктивного оппозиционера» претендовала и сама Короткевич, представитель компании «Говори правду». Как отмечала политолог Валерия Костюгова (ныне — политзаключенная), «оппозиционные партии и организации поставили под сомнение подлинность (и/или достаточное количество) собранных за выдвижение Татьяны Короткевич подписей. <…>. В результате сложилась парадоксальная ситуация: единственный демократический кандидат не был поддержан ни одной из оппозиционных партий (что отдельно отмечено в докладе ПАСЕ по результатам выборов). Более того, некоторые политики и медиаперсоны обвинили Татьяну Короткевич и лидера «Говори правду» Андрея Дмитриева в том, что они действуют по согласованию с властями с целью обеспечения признания выборов».

Совпадение или нет, но избирательная кампания-2015 характеризовалась абсолютно спокойным течением. Какой-либо угрозы для власти никто из кандидатов не представлял. Год спустя Улахович стал депутатом Палаты Представителей. Но тремя годами позже, на следующих выборах, в парламент уже не попал. А вот Короткевич в Палату представителей сразу не пустили.

Парламент — не место для дискуссий?

Слева направо: Владимир Парфенович, Валерий Фролов и Сергей Скребец. Фото: bymedia.net

В парламенте даже после его разгрома чаще бывали как раз представители «конструктивной оппозиции». В 2000-м депутатами стали генерал Валерий Фролов, бизнесмен Сергей Скребец и олимпийский чемпион по гребле Владимир Парфенович.

На выборы они шли как провластные кандидаты. Но уже после избрания неожиданно объединились в оппозиционную группу «Республика». Правда, их критика власти была достаточно мягкой, поэтому депутатов даже звали на гостелевидение. Все изменилось в 2004-м. Тогда пошли слухи, что Лукашенко объявит референдум, победа на котором позволила бы ему занимать пост президента неограниченное количество раз (до этого в Конституции было прописано ограничение в два срока, а выносить вопросы такого характера на референдум и вовсе запрещалось).

3 июня Скребец, Фролов и Парфенович объявили бессрочную голодовку. Они требовали прекратить политические репрессии, изменить меру пресечения в отношении оппозиционера Михаила Маринича, а также включить в повестку дня проходившей тогда сессии Палаты представителей изменения в Избирательный кодекс, разработанные группой «Республика». Предлагалось изменить принцип формирования избирательных комиссий, включив в них представителей политических партий, расширить права наблюдателей и отменить пятидневное досрочное голосование. К трем депутатам присоединились активисты «антисистемных» ОГП и БНФ.

21 июня, на 19-й день, организаторы прекратили голодовку. Основным аргументом стал следующий: в Палате представителей пообещали рассмотреть изменения в Избирательный кодекс. Но в итоге депутаты так и не приняли никаких изменений. Лукашенко объявил референдум и выиграл его. А в сентябре 2004 года всем трем парламентариям отказали в регистрации кандидатами в депутаты на новых выборах.

В нулевые годы «конструктивным оппозиционером» считалась Ольга Абрамова, входившая в состав Палаты представителей двух созывов (2000−2008), а также успевшая побыть депутатом разгромленного в 1996-м Верховного Совета XIII созыва. По ее словам, успехов в работе у нее было не много. «Не так давно принимали Закон „О СМИ“. Я голосовала против. Я одна голосовала против отмены социальных льгот. Но всегда, когда я голосую против, я предлагаю альтернативу. Если бы была депутатская фракция с такими подходами — это то, что я называю конструктивной оппозицией», — рассказывала она в 2008-м.

Анна Конопацкая. Фото: TUT.BY

После этого в целом лояльные власти оппозиционные депутаты появились в парламенте лишь в 2016-м. Тогда мандаты получили представитель «Таварыства беларускай мовы» Елена Анисим и представитель Объединенной гражданской партии Анна Канопацкая. Последняя, впрочем, вскоре вышла из ОГП. Анисим поднимала в парламенте вопросы культуры и принципиально разговаривала на белорусском. Но в целом обе не доставили власти каких-либо серьезных хлопот.

После окончания срока работы в парламенте Анисим ушла из политики, а вот Конопацкая выступила спарринг-партнером Лукашенко на президентских выборах-2020. Как отмечал аналитик Вадим Можейко, «Канопацкая активно конкурирует не с действующим президентом, а с другими альтернативными кандидатами. Ее тактика — ругать не столько действующую власть, как всех остальных претендентов». Неудивительно, что именно ее власть выбрала своим представителем: осенью 2022 года Канопацкая активно общалась с западными дипломатами и политиками по вопросам амнистии.

События 2020 года вывели на политическую орбиту еще одного политика, представляющего «конструктивную оппозицию». Речь о Юрии Воскресенском. Бывший член инициативной группы Виктора Бабарико, он стал руководителем провластного «Круглого стола демократических сил». На форуме «патриотических сил», прошедшем в августе 2022 года, Воскресенский назвал бывших соратников «политическими самозванцами, погрязшими в склоках и дрязгах». 

Из всего сказанного выше белорусское определение «конструктивной оппозиции» становится предельно понятным — под ним власть подразумевает людей, допущенных к формальному участию в политическом процессе, но никак не претендующих на реальную самостоятельность и продвижение альтернативной повестки. Главное же, на что нельзя покушаться «конструктивному оппозиционеру», — исключительное право на власть Александра Лукашенко. Редкие примеры, когда к государственной политике привлекли людей, нарушивших это запрет, обернулись в лучшем случае их изгнанием из властных кабинетов — как в случае с группой «Республика», которая пыталась помешать Лукашенко избираться бесконечное число раз.

Является ли феномен белорусской «конструктивной оппозиции» чем-то уникальным? Пожалуй, нет. Например, в 2021-м председатель российской Госдумы Вячеслав Володин заявил, что только конструктивная оппозиция будет участвовать в развитии страны. Так что явление, кажется, будет существовать, как минимум, столько, сколько и режимы, которые их поддерживают.